«Владелец клуба дал коньяк за $15 тыс - пах он ужасно как спирт». Русский чемпион АХЛ

Кирилл Кудрявцев в прошедшем сезоне стал обладателем Кубка Колдера в составе фарм-клуба «Ванкувера». 21-летний защитник успешно провел дебютный сезон во взрослом хоккее. В АХЛ он отыграл 65 матчей, набрав 26 (5+21) очков в регулярном чемпионате и 10 (1+9) баллов в 21 игре плей-офф. Он стал лучшим игроком розыгрыша Кубка Колдера по показателю полезности «+18». А в апреле еще успел дебютировать в НХЛ, проведя два матча за «Кэнакс». В интервью корреспонденту «ВсеПроСпорт» Кудрявцев рассказал, как отметил чемпионство, почему в 16 лет уехал в Канаду из системы «Локомотива», дорого ли жить за океаном и какие впечатления у него остались от дебюта в НХЛ.

«Один из владельцев «Ванкувера» дал коньяк за $15 тыс - пах он ужасно как спирт»

– Как отмечали чемпионство в АХЛ?
– Как обычно бывает в таких случаях: мы принесли Кубок, немного выпили в первую ночь. В ту первую ночь я впервые за три месяца поел «Макдональдс». Очень соскучился по нему. А потом мы уже полетели домой. Это, пожалуй, было самое сложное, перелет часов пять. И это очень неприятно. Поэтому все и хотели выиграть дома. Ну вот, прилетели домой, отпраздновали. Сначала с ребятами, потом на следующий день – с девушками, женами. Мы пошли все вместе в ресторан в Ванкувере. А вчера был последний день празднования, мини-парад на арене.

– Упомянули «Макдональдс». Получается, в плей-офф ограничивали себя в питании?
– Да, ограничивал. В плей-офф вообще желательно не питаться плохо. Хотя после игр некоторые ребята могут себе позволить – потому что после матча поесть нормально бывает очень сложно. Нам обычно дают рис или курицу, но это тяжело есть – слишком много эмоций, адреналина после игр. А в плей-офф всего этого в два раза больше. Вообще не можешь есть нормальную еду. Поэтому я заказывал пиццу. Знаю, кто-то из парней заказывал «Макдональдс». Сам я его давно не ел, а тут – Биг Мак, картошка фри... В общем, оторвался по полной. Мы с Никитой Толопилой заказали много на двоих.

– Что больше всего запомнилось во время празднования? Что было самым безумным или ярким моментом?
– Наверное, вчерашний вечер(разговор состоялся 27 июня - прим. ред.)– празднование на арене с фанатами. Как мы сидели на сцене, разговаривали. Достаточно много людей пришло, особенно для четверга. Я помню, читал комментарии под постом, когда мы выиграли – все надеялись, что в субботу будет парад. А я смотрю на телефон – вторник, мы летим домой. Думаю: люди хотят, чтобы мы до субботы здесь оставались? У нас в среду уже все хотели разъехаться. В итоге мероприятие запланировали на четверг. Но все равно пришло много людей. Атмосфера была очень классная. Прямо отлично.

– А в первую ночь празднования в соцсетях было фото: Артур Шилов, ваш вратарь, укутался в сетку ворот. Вы знаете, в чем был смысл этого?
– Честно, не знаю. Знаю, что в колледже здесь обрезают сетку ворот после победы – как в баскетболе, там тоже срезают сетку. У нас, насколько я помню, была традиция: каждый игрок вырезает себе кусочек сетки. И все. Но Артурик ее не обрезал. Я помню, другие ребята это делали. Я видел – прикольно. Но не знал, что можно забрать всю сетку.

– В плей-офф вы летали регулярными рейсами или чартером?
– На последние два раунда нам дали чартер. Думаю, иначе было бы очень тяжело – слишком далеко.

– У игроков «Флориды» после победы в Кубке Стэнли был счёт в клубе на полмиллиона долларов. У вас, наверное, все было скромнее?
– Наверное, да. Сначала мы пошли в ресторан с ребятами – покушали, немного выпили. Думаю, тысяч десять был чек, ничего запредельного. Но тут важно то, что многие ребята знают владельцев ресторанов или менеджеров – им, скорее всего, делают скидки. Поэтому не знаю, какой был финальный счет. Но помню, заказали шесть больших бутылок шампанского – это уже тысяч пять, плюс еще алкоголь. Думаю, в целом – около двадцати тысяч.

Самый дорогой наш выход – на следующий день, когда мы пошли с женами и девушками в один из лучших ресторанов Ванкувера, где подают суши. Это был Blue Water. Есть ещё Elisa – оба ресторана, кажется, принадлежат владельцу «Кэнакс». В Elisa, если ты играешь в Ванкувере, дают 50% скидку. Но все равно дорого, поэтому я туда обычно не хожу. Мы были там, и кто-то из владельцев команды сказал тост и начал разливать коньяк. Он сказал: если не нравится, как пахнет – отдайте кому-нибудь. Потому что это самый дорогой коньяк в вашей жизни. Бутылка стоила около $15 тыс. И пах он действительно ужасно – как будто там просто спирт. Но когда я услышал, сколько это стоит, пришлось выпить.

– В АХЛ вообще предусмотрены премии за победу? В России, например, бонусы за Кубок Гагарина не входят в потолок.
– Да, здесь тоже есть премии, но они ограничены. Команда не может выплатить больше определенной суммы. Это не как в «Локомотиве», где ребята получили, условно, 20 млн. У нас все скромно. За каждый раунд дают определенную сумму. Выигрываешь первый раунд – дают $700, проигрываешь – 400. Потом все это удваивается: 1400, 2800, 5600 и так далее. В итоге получилось около $20 тыс, но это до налогов.

«Море – не мое. Намного приятнее съездить в деревню к бабушке и дедушке»

– Какие у вас планы на лето? Уже сформировали отдых?
– Да. Ярославль, Прусовские карьеры. Я там буду отдыхать.

– Лучший отдых – дома?
– Сто процентов. В прошлом году не ездил в Россию, поэтому сейчас просто хочется домой. Море – не мое. Меня туда не тянет. Намного приятнее съездить в деревню к бабушке и дедушке.

– Наверное, еще и по родным соскучились?
– Конечно, это тоже большой фактор.

– А к сезону вы готовитесь обычно в Канаде или в России?
– В прошлом году готовился в Ванкувере. И в этом тоже буду готовиться здесь. Посмотрим, как получится. Просто мне не с кем тренироваться дома – никого из НХЛ или АХЛ в Ярославле я не знаю.

– Клуб предоставляет вам возможность готовиться бесплатно? Есть доступ к арене, льду?
– Да. Дают доступ к тренажерному залу на арене, потом – к льду, но в другом месте. «Ванкувер» - один из двух клубов в НХЛ, у которого нет тренировочной базы. Мы ездим кататься в другое место, минут двадцать от арены. Клуб выделяет тренера по катанию – и ты с ним занимаешься. Все отлично в плане условий. 

«Очень много хоккея. Играть в хоккей в июне — это тяжело»

— Хотела немного поговорить про плей-офф. Ваша команда выиграла Тихоокеанский дивизион в регулярном чемпионате. Вы уже по ходу сезона понимали, что способны бороться за Кубок? Или это ощущение пришло позже — уже в плей-офф?
— К началу плей-офф это понимание начало приходить. Потому что я помню: практически весь сезон мы ничего особенного не показывали. В январе мы были на восьмом месте в нашем дивизионе, и у нас вообще ничего не получалось. Но был один момент — где-то за двадцать игр до конца, это было в Калгари. Мы проиграли матч, и после игры все сели, и наши старшие ребята начали говорить, насколько сейчас важны победы. Нам нужно было начать выигрывать, если мы хотим вообще попасть в плей-офф. После этого мы выдали концовку: из последних примерно пятидесяти игр — сорок побед, пять поражений в основное время и пять — в овертайме.

— В чем, на ваш взгляд, была главная сила команды? За счет чего вам удавалось доминировать и побеждать?
— Тут несколько факторов, но главное — у нас было очень много хороших игроков. У нас все четыре звена были сильные, все шесть защитников — отличные, оба вратаря — надежные. Даже ребята, которые не играли, могли выйти, если бы кто-то получил травму, и помогли бы. Я думаю, это было самым важным. Помню, разговаривал с одним одноклубником, ему уже за тридцать, он много поиграл. Он сказал: «Вот почему мы можем выиграть, а, например, Макдэвид — нет». У нас не было никого одного уровня с Макдэвидом, но у нас все четыре звена были одинаково сильные, и сопернику было тяжело. Когда наше четвертое звено играет как первое, а их четвертое — не играет, мы просто постоянно доминируем

— Вы стали лучшим игроком плей-офф по показателю полезности с «+18». Это показатель, которому вы придаете значение?
— Это, конечно, интересная статистика, и приятно, когда у тебя большой плюс-минус, но если он маленький — это неприятно. Многие говорят, что это просто везение. Иногда отскок — удачный или неудачный, ты просто оказался на льду в этот момент, и все. Плюс или минус — не всегда отражает твою игру. Поэтому — приятно, конечно, но большого значения не придаю.

— Как бы вы описали свою роль в команде?
— Хороший, надежный защитник, который может подключиться в атаку, если это нужно, но не выдумывает ничего в обороне. Вот такая у меня была роль.

— Насколько осознанно вы подключались к атакам? В плей-офф вы стали самым результативным защитником команды.
— Оказывается, достаточно часто, раз стал самым результативным. В финале я вообще старался об этом не думать. Главная задача — не пропустить. Конечно, если могу помочь команде в атаке, подключусь. Но иногда просто хотелось уже поменяться, потому что устал. Очень много хоккея. Играть в хоккей в июне — это тяжело. Бывали смены по 20–30 секунд, где не было ни времени, ни сил на атаку. Но если силы оставались — старался помочь нападающим.

— Вы с детства играли в атаке? Или атакующий стиль у вас развился уже за океаном?
— С детства играл достаточно много в атаке. На самом деле, всегда хотел быть нападающим. Меня поставили в защиту, но я любил атаковать. Иногда в товарищеских матчах меня ставили в центр. Когда переехал, стал развивать атакующие навыки именно как защитник. Понимал, что нападающим меня уже не сделают. Я стал более ответственным. Работал над броском от синей линии, передачами, движением вдоль синей. Все для того, чтобы быть полезным в атаке, оставаясь при этом надежным защитником.

— Этот сезон был для вас первым на взрослом уровне. Для многих переход из юниоров во взрослый хоккей — серьезный стресс. Каким этот переход оказался для вас?
— Я бы не сказал, что это был сильный стресс. Конечно, было неприятно и тяжело, потому что сначала не все получалось. Самым сложным было принять, что тебя могут не поставить на игру. Надо было осознать, что это не конец света, и продолжать работать. Самое тяжелое — это выступать стабильно. Были игры, где я набирал три очка, играл феноменально. А бывало — десять потерь подряд, и вообще ничего не получалось. Нужно было доказать главному тренеру, тренеру защитников, генеральному менеджеру, что мне можно доверять, что можно выпустить на лед даже в важный момент.

— Когда по ощущениям эта стабильность пришла?
— Когда вся команда начала выигрывать. У всех стало получаться, у всех появилась уверенность. Мы как будто переключились в другой режим, и я в том числе.

«Уровень в лиге Онтарио выше, чем в МХЛ»

— Вас выбрали на драфте в 2022 году, но только в седьмом раунде. Это редкость, чтобы игрок из седьмого раунда добрался до НХЛ. Как вы восприняли этот выбор?
— Очень сильно расстраивался. Я рассчитывал, что меня выберут в четвертом или пятом раунде. Меня долго никто не выбирал. Но потом понял, что на самом деле это пошло только на пользу. Меня это сильно замотивировало, я был очень злым. Я приехал на следующий год, выдал очень хороший сезон, превзошел все ожидания. Потом «Ванкувер» подписал со мной контракт. И весь этот сезон пытался доказать, что не просто так попал сюда. Что я не просто седьмой раунд, а заслуживаю большего. В конце регулярного чемпионате даже дали сыграть две игры в НХЛ — и это уже многое значит.

— С чем вы связывали то, что вас выбрали так поздно? Первый год за океаном, проблемы с адаптацией, травмы?
— Даже не знаю. Я считаю, что провел хороший сезон: сыграл все 68 матчей, набрал 39 очков — это нормально. Плей-офф, может быть, был не самый удачный, но не думаю, что из-за одного плей-офф стоит сбрасывать игрока на сто позиций. Мне звонили только четыре или пять клубов — может быть, остальным не понравились мои интервью. Хотя я не понимаю, как они могли им не понравиться, если они их даже не проводили. Это драфт в НХЛ — никогда не знаешь, чего ожидать. И на самом деле не нужно ничего ожидать. Сейчас бы я сказал себе тогда: не обращай внимания. Первый ты номер или последний — не имеет значения. Очень много игроков, которых не выбирали вообще, стали звездами. И столько примеров, когда ребята были в топ-5, а сыграли в НХЛ максимум 50 матчей.

— Почему вообще вы решили уехать в Канаду за год до драфта?
— Было два пути: дибо остаться в «Локомотиве», играть там, надеяться на вызов в КХЛ и уже оттуда попасть на драфт, либо уехать в Канадскую юниорскую лигу, откуда чуть легче потом подписать контракт с клубом НХЛ. Обсудили с родителями и решили, что второй путь лучше.

— До Лиги Онтарио вы играли в МХЛ. Можете сравнить уровень? Где он выше — в МХЛ или в OHL?
— В Онтарио выше.

— Выше? Это класс игроков, интенсивность?
— Да, я думаю, все вместе. Площадка, конечно, намного меньше, поэтому, может быть, это складывается. Но в OHL намного выше будет общий уровень игроков. В МХЛ, понятное дело, есть игроки, которые будут очень-очень хорошо играть в OHL. Например, в мой год в МХЛ играли Мичков и Демидов. Такие люди больше, чем 100 очков набрали бы в OHL, сто процентов. Но, опять же, вот этот общий уровень команды — я думаю, что общий уровень любой команды в OHL будет выше, чем общий уровень любой команды в МХЛ.

— Вы же с Мичковым еще и в сборной пересекались, верно?
— Да, я играл с ним вместе в школе одной «Локомотива».Я с ним лет пять, наверное, вместе играл.

— А вы сейчас общаетесь или не особо дружите?
— Ну, не особо. Конечно, могу ему написать, поздравить с чем-нибудь, но чтобы как друзья — нет. У меня только два друга с той командой остались. А так — много с кем не общаюсь.

— Хотела бы еще спросить про сборную. Ваше поколение стало последним, которое успело сыграть на международных турнирах до отстранения. Вы победили тогда на Глинке/Грецки. Как считаете, тот турнир, та победа — многое вам дали?

— У меня остались только приятные воспоминания. Думаю, это был очень хороший опыт. Жалко, что Канады, по-моему, не было на том турнире, и США привезли не самый сильный ли состав. Но все равно Словакия была сильной — со Слафковским, Немцем, Дворским. У шведов была мощная сборная. У меня в команде сейчас играет Леккеримяки, был в той сборной. Я, конечно, не помню, как я играл против него, но отец говорит, что он меня обыграл. Я такого не помню, но раз отец говорит — наверное, правда. Пересматривать не стал.

«Стоял на заправке перед игрой в гольф, когда меня вызвали в НХЛ»

— В концовке сезона вы провели два матча в НХЛ. Расскажите, как узнали о вызове?
—Унас был выходной в АХЛ, и на следующий день мы должны были на выезд поехать. Я в это время решил просто поехать в гольф поиграть. Мне Никита Толопило позвонил, он спросил, подняли ли меня еще или нет. Я ему: «Почему должны были поднять вообще?» А он мне сказал, что один из защитников получил травму лица. И, скорее всего, если они будут поднимать кого-то на последние две игры, потому что шанс на плей-офф уже был потерян, то это буду я.

Я сказал: «Нет, мне еще никто ничего не звонил». Но после этого я подумал, что у меня реально есть шанс. Я помню, просто ждал. Это произошло на заправке. Как раз поехал играть в гольф, остановился на заправке, и мне позвонил генеральный менеджер из АХЛ и сказал, что меня поднимают.

— Насколько нервничали перед матчем с «Сан-Хосе»? Как спали накануне? Какие были эмоции?
— Ну, поспал я очень хорошо. Я и ночь поспал, и потом днем еще поспал хорошо. На самом деле, сильно переживать начал, когда сухая разминка у меня закончилась. Я еще в душ обычно хожу перед этим — это меня обычно успокаивает. Но вот в этот момент как-то в самом душе я успокоился, но как только вышел, то начал осознавать, что происходит. Было тяжело до разминки. И вот эти первые три круга-новичка — было, конечно, очень тяжело. Но как только я это все сделал, началась вся основная разминка, все ребята вышли на лед — и стресс весь ушел. Я просто начал наслаждаться и играть.

— НХЛ — это совершенно другой уровень по сравнению с АХЛ?
— Ну, там уровней сто, наверное, между АХЛ и НХЛ на самом деле. Я бы сказал, это вообще несравнимо.

— А в чем именно эта разница?
— Если в плане хоккея, то можно сказать, в каких-то аспектах примерно один уровень. Но просто скорости намного выше. Передачи намного сильнее. Броски намного сильнее. Все ребята понимают, что они делают на льду, где им нужно быть, где открыться, где, наоборот, закрыться. Сделать пик на противнике, закрыть вратаря, отдать защитнику на синюю. Такие маленькие детали — если их вместе сложить, то сам хоккей вроде такой же, но вот эти детали делают огромную разницу.

— Как считаете, то, что вы выиграли в АХЛ, провели удачный плей-офф — это повысило ваши шансы начать следующий сезон в основе «Ванкувера»?
— Думаю, на сто процентов это повысило. Но мы будем смотреть, как в клубе будут смотреть на меня и на состав. Может быть, меня просто обменяют вот сегодня на драфте. Никогда не знаешь в НХЛ что может быть на следующий день, даже в следующий час. Так что будем смотреть. Надеяться.

— У вас было общение с менеджерами, с руководством клуба? Есть ли понимание, кем вас видят в организации?
— У нас, конечно, есть встречи перед сезоном, когда тебе говорят: «Вот, мы тебя пока что отправим в АХЛ, ты давай старайся». Но одно и то же говорят каждому человеку, кого отправляют в АХЛ, поэтому как-то сильно на это не ориентируешься. Но я знаю, что тренерам понравилась моя игра очень — Токкету и Футу.

— Только Токкет ведь ушел.
— Да, Токкет ушел, но Фут остался. Посмотрим, может, «Филадельфию» поменяют как раз. На самом деле, у меня никогда не было разговора ни с генеральным менеджером, ни с президентом о том, как они меня видят. Думаю, это больше для таких франшайз-игроков, как Куинн Хьюз или Элиас Петтерссон.

— А вот Куинн Хьюз — его игра вам импонирует? Все-таки он атакующий защитник, лучший бомбардир в прошлом сезоне.
— Ну, мне кажется, такого игрока игра не может не импонировать.

— То есть он для вас — ориентир?
— Я бы сказал, что хочу ориентироваться на него. У меня, конечно, близко не получается, но я стараюсь. Самый приятный момент был в том, что обычно в раздевалке новичков садят сбоку где-то. Но поскольку это были последние две игры и все места сбоку уже были заняты, меня посадили на место игрока, у которого была травма. А он сидел прямо рядом с Хьюзом слева. Мне было очень приятно хотя бы просто посидеть рядом с ним, поговорить, настроиться на игру рядом с ним.

— А какой он в жизни, в тренировочном процессе?
— Да обычный, просто такой скромненький. Это не такой капитан, который будет кричать. Он может, конечно, что-то сказать в раздевалке, но он больше человек, который будет правильными действиями вести команду за собой. В раздевалке он обычный, хороший парень, скромный, который очень любит выигрывать.

— Что-то в его подготовке к матчам вы для себя подметили? Может быть, что-то уникальное?
— В подготовке к матчу я ни у кого ничего не подмечал. Я просто хотел быть Кириллом Кудрявцевым и ничего не менять. Потому что если это работает для меня, то пускай дальше работает. Зачем что-то менять?

«Ванкувер - невероятно дорогой город в плане жилья. Плюс большие налоги»

— Вы сейчас живете в Абботсфорде. Что там за жизнь?
— Ну, такая, конечно, неприятная. Маленький город. Зато здесь хоккей. Ресторанов не так много и выбора немного. И в плане шопинга, и вообще, чем заняться. В выходной ехать в Ванкувер не хочется, потому что огромные пробки. В любое время выехать на шоссе — ты будешь, дай бог, час ехать до Ванкувера. Может, час тридцать на машине.

— Как же ребята, которые балансируют между НХЛ и АХЛ, ездят на ваши игры и тренировки?
— Ездят, стоят в пробках.  Знаю, что Артур Шилов снимает квартиру в Ванкувере и ездит.Ну, в день игры, конечно, два раза не приедешь: на раскатку, потом домой, потом опять до арены. Ребята просто отель снимали на один день, оставались там в день матча.

— Говорят, что Ванкувер — безумно дорогой город. Это правда?
— Ну, если говорить про аренду жилья и покупку, то да, это невероятно дорого. В плане продуктов — продукты, электроника, вообще все продовольственные товары, я думаю, примерно как везде по Канаде, ничего сверхъестественного я бы не сказал. Но жилье — это самое-самое дорогое. И налог, который нужно платить здесь, провинциальный, он тоже огромный. Вот это два момента, которые больше всего бьют по карману.

— Получается, даже с зарплатой в АХЛ налоги выходят ощутимыми?
— Да. Здесь прогрессивная система налогообложения. Чем больше зарабатываешь — тем выше налог. Но чем больше зарабатываешь, тем не настолько прямо налог растёт. Например, если ты получаешь 800 тысяч в НХЛ, то там будет не 50% налога, но все равно будет много. Налоги здесь большие.

— Насколько в Абботсфорде популярен хоккей? Аншлаги на арене собирались?
— В плей-офф были аншлаги. В первом раунде, может, арена не полностью заполнялась, но начиная где-то со второго раунда — практически каждый матч полные трибуны. В регулярке — по-разному. У нас арена где-то на восемь тысяч, плюс-минус. В регулярке, думаю, пять тысяч в среднем приходит. Все зависит от дня недели. Если играешь во вторник — полтора человека придет. Если в пятницу или в субботу в семь вечера — может быть, и полная арена даже в регулярке. Людям здесь особо делать нечего. Придут, выпьют пиво, посмотрят хоккей, скажут, что мы неудачники и играть не умеем, и уйдут. Всем все нравится.

— А много ли хейта или все-таки больше поддержки от болельщиков?
— Нас все любят. Мы же выиграли. Вот если бы мы были большой клуб и играли плохо — тогда да, канадский маркетинг и пресса могут давить. Болельщики в Канаде очень чувствительные.

— Получается, игрокам «Ванкувера» в этом году было сложно?
— Не только в этом году. Тут, в принципе, каждый год одно и то же. У тебя просто нет выбора: либо играй хорошо, либо смирись с тем, что, если играешь плохо — лучше не открывать комментарии.

— Вы как-то внутренне готовы к такому давлению, к постоянному вниманию?
— Да, конечно. Мне без разницы. Я уже привык. Я и так седьмой раунд — на меня особо никто не ставил. То, что люди будут говорить что-то неприятное — ну, ладно.

«Перелеты регулярными рейсами убивают, никаких лаунджей. Как обычные люди сидим»

— А в команде с кем больше всего общаетесь? С белорусами — Никитой Толопило, Даниилом Климовичем?
— Да, с Никиткой больше всего общаемся. Я уже всем, наверное, это говорил, но я уверен, что он меня больше, чем свою жену видит. Потому что у нас был 133 дня на выезде за год. Плюс каждый день, когда мы дома и на арене — он меня видит. Места в раздевалке у нас рядом. На выездах живем в одной комнате. Мы очень хорошие друзья. Ходим на ужины, в баню — всё вместе. Я уверен, что я его уже достал, он меня тоже. Все очень рады, что началось лето, можно отдохнуть от хоккея и друг от друга, увидеть родных.

— Баню нашли русскую? С вениками?
— Да-да, есть. Там владелец русский. Можно купить веники. Очень хорошая баня. Здесь есть и другие, но они так не разогреваются. А та — как более-менее домашняя. Две печки. С Никитой если вместе пойти, он может так ее разогреть…

— А вот по поводу выездов. В АХЛ, как правило, команды ездят на автобусах. Но вы ведь очень далеко от всех. Как у вас это устроено?
— Да, мы только на самолетах. Самый близкий выезд на автобусе — часов шестнадцать до Калгари.

— И вы летаете обычными регулярными рейсами?
— Да. Это невероятно сложно. Даже не выматывает, а убивает. Сидишь в середине ряда, летишь в Калифорнию два с половиной часа, еще до этого два часа ждать, очереди проходить. Никаких лаунджей — ничего. Просто как обычные люди, каждую неделю летаем. Очень устаешь от этого.

— А если сравнивать с тем, как вы ездили в России? В МХЛ проще было?
— В КХЛ я не играл, в МХЛ было полегче. Из Ярославля далеко особо ехать не приходилось, максимум — Москва. Хотя если в Питер, то и семь часов на автобусе. Тоже неприятно, конечно, но по сравнению с перелётами сейчас — ерунда.

— Следите за родной командой — «Локомотивом»? Может быть, за КХЛ? Поддерживаете связь с кем-то оттуда?
— Да, конечно, слежу за тем, что происходит. Матчи, правда, не смотрю. Может, где-то в соцсетях хайлайт увижу, кто-то гол из-под ноги забил или лакросс сделал — скажешь: «Ничего себе!» А так, чтобы прям смотреть матчи — нет. С Никитой Толопило постоянно что-то обсуждаем — какие-то переходы, кто главный тренер теперь, кто ушел из лиги.

Источник: ВсеПроСпорт